Собственно, это была даже не карта, а миниатюрный макет целого города. Танис склонился над ним, пытаясь понять, где же все-таки они очутились. Макет, прикрытый сверху куполом из прозрачного хрусталя, с такой точностью передавал все мыслимые и немыслимые детали, что Танисом овладело странное чувство: казалось, город под куполом был куда реальнее того, в котором они теперь находились…

«Таса бы сюда», — подумал он с грустью, живо вообразив, в какой восторг пришел бы любознательный кендер.

Крохотные здания были выстроены на старинный лад. Тонкие, изящные шпили венчали их, устремляясь к хрустальному небу. Поблескивали белые купола, над зеленью бульваров невесомо взлетали стройные арки. Улицы, тянувшиеся во все стороны от городского центра, чем-то напоминали паутину.

Берем нетерпеливо тянул Таниса за рукав, жестом предлагая возобновить прерванные поиски. Да, он умел говорить, но молчание так давно вошло у него в привычку, что он и теперь предпочитал по возможности обходиться без слов.

— Сейчас, сейчас… — Танису очень не хотелось уходить, тем более что Речной Ветер сигнала не подавал. Как знать, не поможет ли им эта карта выбраться на свободу?..

Склонившись, разглядывал он кукольный город. Центр города украшали великолепные особняки и горделивые дворцы знати. Под стеклянными сводами даже в суровые зимние месяцы распускались цветы. А в самой середине всего этого великолепия возвышалось здание, показавшееся Танису смутно знакомым, хотя он был уверен, что ни разу в жизни в этом городе не бывал. Тем не менее, здание было ему знакомо. И чем дольше он всматривался, роясь в памяти, тем явственнее гуляли по спине мурашки.

Похоже, это был храм, посвященный Богам. И строения, равного ему по красоте, на свете не существовало — даже Башня Солнца и Звездная Башня, две жемчужины эльфийских королевств, не могли с ним равняться. Семь стройных башен разом взмывали в небо, как бы восхваляя Богов за свое бытие. Центральная башня была много выше всех остальных; казалось, она уже не восхваляла Богов, а дерзала спорить с ними на равных. В памяти Таниса начали сами собой всплывать полузабытые уроки эльфийских наставников. Что-то такое о Катаклизме… О Короле-Жреце…

И Танис отшатнулся от макета. У него перехватило дыхание. Берем встревоженно смотрел на него, постепенно начиная бледнеть…

— Что там?.. — прокаркал он срывающимся голосом, в испуге цепляясь за Полуэльфа.

Не в состоянии сразу ответить, Танис только покачал головой. Теперь он знал, куда они угодили и что все это значило. Жуткий смысл происходившего захлестнул его, как незадолго перед тем — волны Кровавого Моря…

В полном смятении Берем уставился на центр макета… И глаза его округлились, а из груди вырвался вопль, подобного которому Танис еще не слыхал. Внезапным прыжком Берем бросился на хрустальный купол и, распластавшись всем телом, замолотил по нему кулаками, словно желая разнести его вдребезги.

— Проклятый Город!.. — стонал он. — Проклятый Город!..

Танис двинулся вперед — успокоить его, — и в это время слуха Полуэльфа достиг пронзительный свист. Речной Ветер!.. Танис сгреб Берема поперек тела и потащил его прочь от города под хрустальным небом.

— Знаю, знаю, — приговаривал Полуэльф. — Пошли, может, выберемся отсюда.

Но каким образом?.. — спрашивал он себя. Как прикажете выбираться из города, которого, по идее, и быть-то не должно? Из города, триста лет назад сметенного с лица Кринна и поглощенного водами Кровавого Моря? Каким образом?..

Уже покидая вместе с Беремом комнату, он вдруг посмотрел наверх. Там, над дверью, на растрескавшейся мраморной плите проступали какие-то слова. Слова, некогда повествовавшие об одном из величайших чудес света. Надпись пересекали трещины, буквы заплыли мхом… И все-таки Танис их разобрал.

Добро пожаловать, о благородный странник, в пределы нашего прекрасного города.

Добро пожаловать в город, любимый Богами.

Добро пожаловать, о почтенный гость, в Истар.

5. «ОДНАЖДЫ Я УЖЕ УБИЛ ЕГО…»

«А то я не вижу, что вы с ним делаете! Вы хотите убить его!..» — кричал Карамон. Ему не было дела до того, что перед ним стоял не кто иной, как Пар-Салиан, полновластный хозяин Башни Высшего Волшебства — той самой, стоявшей в глухом и таинственном Вайретском лесу. Пар-Салиан, глава Ордена, величайший из магов, ныне живущих на Кринне.

Двадцатилетнему воину казалось, что он одним пальцем мог бы сокрушить иссохшего старца, облаченного в белоснежные одеяния. И, право же, его брало все большее искушение именно так с ним и поступить. Вот уже два дня он только и делал, что терпел. Но все имеет пределы.

«Мы — не убийцы, — негромко ответил Пар-Салиан. — Твой брат вполне представлял себе, на что идет, отваживаясь на Испытания. Он знал, что заплатит жизнью в случае поражения…»

«Да, представлял… Но не вполне, — смутился Карамон и провел рукой по глазам. — А может, в тот момент ему было просто все равно! Его… Его любовь к магии иногда доходит до безрассудства…»

«Любовь?.. Нет, не любовь, — грустно улыбнулся Пар-Салиан. — Я бы не решился назвать это любовью».

«Ну, я не знаю, как это назвать… — Пробормотал Карамон. — Да не в том дело! Разве ж он знал, что вы тут над ним учините! Что все это настолько серьезно!..»

«А как же иначе? — мягко проговорил Пар-Салиан. — Скажи, воин, что бывает с теми, кто ввязывается в бой, не научившись сперва рубиться мечом?»

«Не выкручивайся!» — нахмурился Карамон.

«Что с ним случится?» — настаивал Пар-Салиан.

«Его убьют, — тоном величайшего долготерпения сказал Карамон. Так разговаривают со старцами, начинающими впадать в детство. — Ну вот что, волшебник…»

«И добро бы просто убили, — гнул свое Пар-Салиан. — Его друзья могут погибнуть из-за ротозейства одного человека. Ведь так?»

«Так», — нетерпеливо буркнул Карамон. Открыл рот, чтобы продолжить горячую речь в защиту брата… И снова закрыл, так ничего и не сказав.

«Значит, понял, куда я клоню, — по-прежнему негромко продолжал Пар-Салиан. — Мы не требуем, чтобы Испытания проходил каждый, кому вздумается попробовать себя в магии. Многие, наделенные способностями к волшебству, счастливо проживают свою жизнь, довольствуясь несколькими простенькими заклинаниями, каким учат в школе. Для повседневной жизни довольно и этого, а к большему они не стремятся. Но иногда появляются и другие — такие, как твой брат. Магический дар для них — не просто средство чуть-чуть помочь себе в жизни. Это сама жизнь. Они взыскуют вершин. Они алчут знаний и силы, которая таит в себе немалую опасность — и не только для того, кто ею пользуется, но и для всех окружающих. Потому-то мы и подвергаем Испытаниям всех тех, кто стремится к высотам истинной Силы. Испытания отсеивают малодушных и недостойных…»

«Вот вы и сделали все, чтобы „отсеять“ моего брата! — зарычал Карамон. — Он не малодушный и не недостойный. Он просто слабенький. Он таким родился. И вот по вашей милости он ранен, а может быть, и умирает!»

«Ты прав, малодушным его никак не назовешь. Скорее наоборот. Твой брат, воин, держался отлично. Он победил всех своих противников. Он бился мастерски. Я бы сказал, даже слишком… — Пар-Салиан задумчиво покачал головой. — Я вот думаю, не заинтересовался ли кто твоим братом…»

«Мне-то почем знать, — сказал Карамон, и в голосе его зазвучала твердокаменная решимость. — А хотя бы и так! Да я плевать хотел!.. Я знаю только, что пора это прекращать. Прямо теперь!»

«Ты не сможешь этого сделать. Тебя не допустят. И потом, он вовсе не умирает…»

«А вот и смогу, — с бесшабашной отвагой заявил Карамон. — И попробуйте только меня остановить! Магия, ха!.. Знаю я эти ваши штучки. Детские фокусы. Истинная Сила!.. Подумаешь! Есть из-за чего голову класть…»

«А вот твой брат верит, что есть из-за чего, — тихо ответил Пар-Салиан. — Показать тебе, насколько он верит в свою магию? Показать тебе Истинную Силу?»

Не обращая внимания на слова старика, Карамон шагнул мимо него. Он был твердо намерен положить конец измывательствам над своим братиком… Но этот шаг оказался для него последним. По крайней мере, на какое-то время он утратил способность передвигаться. Его словно приморозило к месту. Карамону стало страшно. Впервые в жизни он испытал на себе действие волшебства. Беспомощность и ощущение того, что твоим телом полностью завладел кто-то другой, оказалась намного страшней полудюжины гоблинов, размахивающих боевыми секирами.